When witches go riding…

Она открыла дверь, и на нее пахнуло сдобой и теплом.
Кто-то нарушает все правила. Плюс один.
— Сюрприз! — Макар выглянул из кухни и помахал рукой. На просвет она увидела, как от этого жеста с него вспорхнула мучная пыль. — Переодевайся, мой руки, но можешь не очень торопиться на кухню, мне еще минут двадцать.
Иногда в такие моменты она вспоминала, как долго они к этому шли. Она, не знающая себя, зажатая и одинокая. И он, ищущий вслепую, не справляющийся со своей силой, слишком хаотичной, чтобы ей было можно дать волю.
И все-таки, в настроение нужно входить постепенно. Варвара потянула носом, стараясь поймать порхающие в воздухе ароматы. Пахло ванилью и конфетами, было почти жарко.
— Ммм… Что празднуем?
— Да у меня, как всегда, просто так.
— Ты забыл открыть окна.
— My bad, чуть упахался на работе. А сейчас не могу уже, руки грязные.
Плюс два.
Она открыла окно в гостиной, и внутрь ворвалось дыхание зимы. Только один порыв, аккуратный, почти нежный. Он все еще отдавал влажной от дождей осенней листвой и корой, но в нем уже чувствовалась непреклонность близких заморозок. Октябрь капризен, но как приятно вымыть руки почти горячей водой, перебив вечернюю сырость запахом мыла с тмином.

— Может, завтра выпадет иней, — крикнула она из ванны, думая, что бы надеть. Пожалуй…          
— Всё готово, можешь заходить!
— Ого… — Варя замерла в дверном проеме.
На столе стоял пышный бисквит, на нем блестел толстый слой карамелизованных кусочков груши, чуть стекая соками по бокам, а в середину были втиснуты три листочка мяты, и вся эта красота слегка присыпана сахарной пудрой. Макар зажег боковой свет, и заварил черный и травяной чай в больших стеклянных чашках. Над ними тонкими прозрачными язычками поднимался пар. Рядом лежала раскрытая и слегка надкушенная плитка черного шоколада с орехами. Варя, улыбаясь, на секунду прислонилась к двери, а потом не выдержала — наклонилась к пирогу и жадно слизнула с его бока каплю стекающего сока.
— Так я и знал. Эй, у меня еще руки в муке…
— Эй? Плюс три. Вечер будет интересным.
— Откуда плюс три-то?!
Она повернулась к Макару, улыбаясь, и мягко, совсем легко положила руки ему на плечи. Всмотрелась в родные глаза и увидела незаконченные дела на работе, вредных клиентов и царапину на бампере. Вздохнула и погладила его волосы, смахнув часть тревоги и разгладив случайную складку на лбу. Обняла, зарывшись носом и вдохнула кружащий голову аромат дубового мха. К нему примешивалось терпкое нетерпение и что-то цветочное. Фиалка. Она потерлась макушкой о его подбородок, щеки, шею, вымазываясь в этом запахе, укутываясь в него.
Не выдержав, он обхватил ее под ягодицы, туго обтянутые латексной юбкой, и прижал к себе сильнее. Она расхохоталась и откинула голову назад, смахнув длинными рыжими волосами чайный пар и подняв облако мучной пыли, не до конца стертой с кухонного острова.
— Плюс четыре. Сам знаешь, — она снова смотрела ему в глаза, уже строго, придерживая одной рукой его подбородок и нежно наступив на его стопы острыми носками кожаных ботфортов, — никакого самоуправства, пока я не скажу. Ты плохо себя вел и будешь наказан.— Госпожа…
— Шш. Ты прав, сначала поужинаем. Садись вот тут, возле ног, я покормлю тебя. Если на пол не упадет ни крошки, то возьму кнут помягче.

Он покорно открывал рот и облизывал ее пальцы, и она чувствовала, как он расслабляется после сложного дня. Его внутренняя сила могла бы сравниться с ее, если бы он был женщиной. Но он все же смотрел на нее снизу вверх, ее собственный прирученный зверь.
Где-то изнутри ее в который раз занималось пламя. Сотни жарких частиц суетливо закопошились, готовясь выплясывать в извечном костре.

Самайн был совсем близко.