Богини вырастают из таких. Не с надутыми губами, а настоящие. Не отличница, не красавица. Серьезная. Общалась мало, особенно в том году. Но слово скажет, и все согласны.
Рассмотрела я ее в седьмом классе. Зимой в сумерках шла из магазина, а я в снегу копалась. Вокруг – ни души.
Красиво шла, ровно. Бабуля говорила, ровно ходи, смотреть вслед будут. Вот оно, подумала я тогда, что значит, ровно.
Со мной поравнялась, снег снова повалил. Вижу – не спешит, а позвать не могу. Как залипло. С пацанами и то легче. Гаркнешь, – и своя в доску. А тут… У меня вечно колготки на коленках соберутся, передник завязан кое-как и в пятнах от ручки, волосы во все стороны и в рот залазят. А у нее – волосинка к волосинке. Как так?
– Юль, привет.
И обалдела сама.
В момент словно из нее себя увидела: в снегу, расхристанную, шарф наружу, прядки из-под шапки торчат.
А она вдруг улыбнулась. Вообще редкость.
– Привет. Это что?
– Стул леплю.
– Ждешь кого-то?
– Нет.
– Домой чего не идешь?
– А что там?
– Идем тогда чай пить.
И легонько, но строго меня за пуховик потянула. Домой приглашает? Я не глупая, но с людьми сложно.
– А можно?
– Дома никого.
Яичница вышла пышная. Не помню, болтали ли мы, пока она готовила. В тапочках, переднике. Поели, она убрала со стола.
– Вкусно, спасибо!
– Мне домашку делать. Посидишь?
– Помочь?
– Нет, я сама.
Просто посидеть? Пока она переписывала упражнения, я огляделась. Кухня маленькая, но свет мы не включили, Юля сказала, дорого.
– А родители…
– Поздно приходят.
Она заварила чай, крепкий, сладкий.
Мы тусили у нее каждый день после школы, весь декабрь. Всегда была болтунья, хлеб, помидоры, ничего мне не жалела. Соседские дети крали у меня мандарины и жвачки «дональдсы», а мне попадало, потому что было стыдно признаться, что друзья крадут еду.
А Юля мне готовила.
И ничего не просила. Прощала рассыпанные карандаши и чай, разлитый на ее рисунки, делилась ручками, помогала таскать книжки и давала свою расческу.
После еды делали домашку. Читать она не любила, а слушать – да.
– Буквы пляшут, – улыбалась она.
И я в ответ.
С Юлькой было солнечно, даже на ее темной кухне.
За пять минут до первого урока я суетливо натягивала ботинки, мама впихнула мне шапку и потянула для меня ручку двери.
– Пообедаешь в школе?
– Да!
– Вас там что, бесплатно кормят?
– Ага, удобно.
Я открыла дверь и увидела Юльку.
Перед дверями школы она меня тормознула.
– Подожди.
Я обернулась и засмотрелась. Мороз сделал ее снежной королевой. Моей. Я расползлась в улыбке.
– Что?
– Ты сказала родителям, что у тебя в школе бесплатные обеды?
За секунду до моего ответа мир стал другим. Нужно было соврать. Что не было летом разговора родителей про ее отца, который в тюрьме за убийство, и маму на учете.
Я не могла сказать родителям.
И не хотела врать Юле.
Слизкий ветер пробрался мне за шиворот и лизнул горло. Слово лезло из меня мучительно, царапая душу.
– Да.
Она глянула в меня, глубоко. Отвернулась и вошла в школу. Я пошла домой. Под ногами ломались хрупкие снежинки. Небо не смогло их удержать, и теперь плакало вслед дождем.
Залишити відповідь